Суета, суета, суета... Шум зрителей, собравшихся на площади ради пьесы, достигал ушей Валы даже за кулисами. Он сидел на полу прямо перед пёстро заплатанным занавесом и глядел в маленькую дырочку в ткани, пропущенную портным. Через неё всё было отчётливо видно.
Публика собралась, словом, не королевский двор... В первых рядах уселись на принесённых служками стульях пузатые бароны и баронессы с толстыми, как туловища отъевшихся гусениц, пальцами и кривыми, приплюснутыми носами. Они зыркали своими маслянистыми глазёнками по сторонам, будто боясь чего-то. За ними стояли простые горожане с детишками, а позади всех - пара бедняков, случайно заглянувших на гомон. С толпой смешались и несколько городских стражников. Хотя смешались - слишком громко сказано. Вряд ли кто-нибудь мог не заметить людей в кольчугах, шлемах и с алебардами. Валахир точно знал, что стражников не послали следить за порядком на площади. Стражники пришли сюда сами, решив отдохнуть от дневной службы. Он помнил их ещё с прошлой постановки и с позапрошлой, и той, что была до этого. Вала всё хотел подойти да поздороваться с постоянными зрителями, но ему каждый раз что-то мешало. Именно в этот - скорый выход на сцену.

На сцену выкатили высокую стену с узкой щёлочкой посередине. К ней подошёл Фисам, держа одну руку на мече, а второй на ходу поправляя завязки костюма. По пьесе Фисам и Пирба каждую ночь шептались через щель в стене. Их семьи издревле были врагами, поэтому двое влюблённых никогда не смогли бы быть вместе, если бы не эта стена и щель, в которую едва протискивался мизинец.
- О сумрачная ночь, внушающая страх! - начал говорить Фисам. - Ночь, видная всегда, как только дня не видно! - он то прислонялся к стене, то делал несколько шагов назад и устремлял взгляд в темнеющее небо. -  О ночь, о ночь, о ночь! Увы, увы и ах! - говорил Фисам, размахивая свободной рукой как мельница с одним жерновом. - Да, Пирба уговор забыла, очевидно! - публика наблюдала за хождениями актёра по сцене с некой долей скептицизма. - Соседственных отцов делящая участки! Стена моя, Стена, любезная Стена, - Фисам ласково прошёлся пальцами по выкаченной стене, - яви мне щель свою, чтоб я прижал к ней глазки! - и легонько постучал кулаком по гладкому, белому покрытию. - Благодарю, Стена! Храни тебя Зевес! Но что я вижу там? Там Пирбы я не вижу. О подлая Стена, обманщица очес, я каждый камень твой кляну и ненавижу! - закончил свою реплику Фисам.
Теперь была очередь Валахира выходить на сцену. Его трясло от страха, и он не знал, сможет ли сыграть всё так, как от него хотят. Но, не смотря на свою боязнь, он робко вышел из-за кулис к противоположной стороне стены...